Часть 1: Дорога сквозь туман

Был хорошо, было так легко,
Но на шею бросили аркан,
Солнечный огонь,
Атмосферы бронь,
Пробивал, но не пробил туман.

И месяц провоцирует нас на обман,
И испарения земли бьет как дурман,
И каждый пень нам как капкан,
И хлещет кровь из наших ран,
И не пройти нам этот путь в такой туман.

Все пошло на сдвиг, наша жизнь как миг,
Коротка как юбка у путан,
Нам все нипочем
Через левое плечо плюнем,
И пойдем через туман.

Пусть мертвый месяц еле освещает путь,
Пусть звезды давят нам на грудь - не продохнуть,
Пусть воздух ядовит как ртуть
И пусть не видно где свернуть
Но мы пройдем с тобою путь через туман.


- Водители, будьте осторожны! Видимость нулевая из-за тумана! – Говорило нам радио.
Сидя на пассажирском сидении, я вглядывалась в молочно-белую пелену. Эта пелена превратила трассу в сумеречно-нереальную дорогу без начала и конца. И лишила меня иллюзии того, что я знаю, куда еду.
В мой первый день на новом пути туман провожал меня из Индиан-Хиллс. И встречал меня в Чарминге.
Чарминг затянутый туманом выглядел кадром из старого американского кино, которого я пересмотрела немало, прежде чем приехала в эту страну.
Низкие кирпичные дома на главной улице. Герань на подоконниках. Столетние деревья. Звездно-полосатый флаг над зданием мэрии. Каменная церковь. Старый кинотеатр, в дневное время даже не понятно работает ли он вообще. Здесь не было даже кафешки Старбакс. Впрочем, Старбакс я не любила.
Чибс остановил машину у одноэтажного деревянного дома в конце улицы.
- Приехали!
Я вышла из джипа вслед за ним. Туман приял меня в объятья сырой молочно-белой дымки.
- Тары нет. Она на смене в больнице. Но Джекс дал мне клучи. – За время пути из Индиан-Хиллс я уже привыкла к специфическому акценту Чибса. И даже начала понимать его. Но некоторые слова, что он произносил по-особенному, меня забавляли. – Где же они? – Он принялся хлопать себя по карманам куртки. – А! Вот они! – Чибс нашел ключи в кармане джинс.
- Заходи пока, осматривайся! Я принесу твои сумки. - Он отпер дверь.
Дом был погружен в серый полумрак. Казалось, туман пробрался и сюда. Но это была просто пыль. Тара, а это был ее дом, не любила прибираться. На кухне в раковине тарелки после завтрака. В салоне на диване выстиранное белье горой. На журнальном столике кипа газет, стопка книг. Присмотревшись, я увидела, что книги по медицине.
- Тара сказала, что освободила для тебя комнату для гостей. Там есть отдельный душ и туалет. – Проговорил Чибс у меня за спиной. Он уже втащил в дом мой нехитрый багаж. – Я твои вещи отнесу сразу туда.
Комната для гостей была похожа на старое американское кино, так же как и весь этот город. Видимо, обставляли здесь все еще родители Тары, заказывая модную тогда мебель по каталогам. А сама Тара решила ничего не менять.
Впрочем, мне понравился этот дом, и эта комната. По большей части потому, что это был дом, пусть не мой, и пусть временный, а не комната над клубом. На пути, котором я шла до сегодняшнего дня эта комната имела смысл. Но сейчас, начиная новый путь, мне хотелось, чтобы все было по-новому. И я была благодарна Таре за то, что она пригласила меня пожить у нее.
- Где поставить? – Чибс стоял посреди комнаты, держа мои сумки в руках на весу.
- Ставь прямо тут. Я сейчас их и разберу.
- Я должен отвезти тебя в «Теллер-Морроу». – В этом тумане невозможно было просчитать даже единственный шаг вперед. И вместо того, чтобы сделать остановку и оглядеться, я снова должна была вырулить на дорогу с нулевой видимостью.
- Джемма просила привезти тебя ей помочь. – Продолжал Чибс. - Сегодня вечеринка. Бобби выпускают из тюрьмы.
- Да без проблем!

- Ты действительно был там, Чибс? – Я кивнула на татуировку на его левом предплечье: орел, расправивший крылья.
- А? – Чибс не отрывал взгляда от ветрового стекла. Мы ехали медленно. Капот машины будто раздвигал задернутые туманом плотные шторы – Где был?
- Твоя татуировка – это ИРА? – Я встречала такую, когда под впечатлением от Ирландии пахала интернет в поисках любой информации обо всем, что связанно с этой страной, и об ИРА тоже.
- Да. – Просто ответил Чибс. – Я так и не смог ее затереть.
Он замолчал.
- Я была в Ирландии однажды. – Мне не хотелось прекращать разговор. – Потрясающая страна. Я бы хотела там жить. Если б я могла, то никуда бы оттуда не уехала.
- Я бы тоже не уехал, если б мог.
- Я могу спросить, что случилось?
- Подляк случился. Знаешь, как бывает… Ни о чем таком не думаешь. А он уже поджидает тебя за поворотом, чтобы развалить всю твою жизнь.
- Женщина?
- Я из-за нее вступил в ИРА когда-то. Из-за нее и вылетел. Да так, что аж досюда долетел.
Чибс снова замолчал, видимо решив, что и так сказал слишком много.
- Ты тоскуешь? – Спросила я через несколько секунд.
- Дорога помогает. Только так понимаешь, зачем все нужно. Тебе дорога тоже поможет. Вот увидишь.
Садясь утром в машину к Чибсу, я боялась разговоров о том дне, когда на моем пути случилась катастрофа. И благодарна была ему за то, что мы болтали обо всем на свете, но только не об этом. А сейчас меня тронуло скупое сочувствие Чибса. За такое не говорят банальное «спасибо». Я только улыбнулась. А Чибс уловив мое отражение в лобовом стекле, улыбнулся в ответ. От этого шрамы на его лице проступили резче.


Клубхаус ДА[1] за гаражом «Теллер-Морроу» не многим отличался от клуба Адского Племени в Индиан-Хиллс. Я постояла несколько минут у входа, осматриваясь.
Не вешалке вместо верхней одежды бейсбольные биты. В клубхаусе не принято держать оружие. Но на экстренный случай нужно иметь, чем защититься.
Барная стойка, несколько столов. Сбоку от стойки галерея фотографий членов Сэм-Кроу[2]. Почти все скопированы с полицейских отчетов, и увеличены. У парней есть чувство юмора.
По другим стенам развешаны доски чаптеров[3]. Всего у Детей анархии 28 отделений по всем Штатам.
В центре клуба биллиардный стол. Диваны, кресла, почему-то клетчатые.
В углу несколько компьютеров и сервер. Это офис Джуса. Только он умеет управляться с техникой.
Рядом с компьютерами зачем-то пианино. Среди Сэм-Кроу есть байкер-пианист. Я сразу подумала про еврея Бобби.
У дальней от входа в клуб стены помещение церкви[4]. Через раскрытую дверь виден угол массивного деревянного стола. На стене огромный символ ДА: жнец смерти в одной костлявой руке держит окровавленную косу с винтовкой М-16 вместо рукоятки, а в другой хрустальный шар со знаком анархии.
- Привет, Таня! – Пол-Мошонки бросился ко мне через весь зал с огромной коробкой, которую он не догадался предварительно поставить.
- Привет, Кип! Как дела? - Пол-Мошонки расплылся в улыбке: он отвык от того, что его называют по имени.
На его куртке все так же была одна нашивка «Кандидат».
Кип смущенно переминался с ноги на ногу, гадая то ли поставить коробку и обнять меня, то ли отнести ее куда нес.
Дилемму за него решил Чибс.
- Где Джемма, Стеклянное Яйцо?
Уловив мой удивленный взгляд, Пол-Мошонки поспешил объяснить:
- Мне поставят искусственное яйцо. Сделают операцию.
О том, что Кипу оторвало яйцо во время военной службы в Ираке, не слышал только глухой. Если, конечно, члены Сэм-Кроу не написали об этом на заборе.
- Стеклянное! – Не унимался Чибс.
- Оно будет из какого-то специального материала. На ощупь как настоящее. Мне так врачи сказали. – Кип пошевелил пальцами на уровне глаз, будто пощупал воображаемый мягкий шарик.
- Парни, а давайте вы потом про яйца… - Я старалась не смеяться: парнишке и так достается.
- А давайте вообще не будем про мои яйца! – Пол-Мошонки, казалось, не на шутку обиделся. – Миссис Морроу там. С Клеем. – Он указал мне вглубь зала.
Однажды Пол-Мошонки, не заметив присутствия мистера Морроу, сказал, что у него реально встает на его жену. Мне довелось увидеть месть Клея. Она не была страшной. Но просто гадкой. С тех пор Пол-Мошонки стал называть Джемму «миссис Морроу».
- Планируешь поход? – Джемма стояла над сидящим за столом Клеем. Смотрела на разложенную перед ним карту. И покачивала детскую коляску.
Я никогда раньше не встречала Джемму. Но не узнать старуху[5] президента ДА было не возможно. Яркая, она, несомненно, притягивала к себе внимание, где бы ни появилась. Одета не по возрасту. Но фигура позволяла. Обтягивающие джинсы с низким поясом. Такая же обтягивающая, словно чулок, черная блузка. В глубоком вырезе виден вертикальный шрам. Операция на сердце. Джемма пыталась прикрыть его многочисленными цепочками.
- Просто смотрю, какие чаптеры задействовать, чтобы сделка с пушками сработала. - Клей снял очки, и положил их поверх карты. Потер усталые глаза. Странно было видеть президента байкерского клуба в очках для чтения. Даже если ему уже далеко за пятьдесят, и он весь седой, даже щетина седая.
- Если для этого нужны ты и карта, то нам хана! – Голос у Джеммы был низким, глубоким.
- Хочешь сказать, я совсем не ориентируюсь? – Клей поднял на Джемму глаза.
- Хочу сказать, что ты пользуешься GPS, чтобы добраться от подъездной дорожки до дверей дома.
- Ты же знаешь, я без тебя полностью потерян, дорогая! – Клей притянул Джемму, и усадил к себе на колени.
В этот момент, совсем не вовремя, я поравнялась с их столиком.
- Привет, милая! – Я не успела еще ничего сказать, а Джемма встав с колен мужа, обняла меня так, будто мы были знакомы всю жизнь. А последний раз виделись вчера. – Ты уже приехала!
- Рада познакомиться, Джемма!
- О, Таня! Хорошо, что ты приехала, девочка! – Клей встал со стула, чтобы тоже обнять меня. – И попала прямо на вечеринку к Бобби!
- Привет, Клей! Чибс рассказал, что Бобби выпускают.
- Да! Федералы обосрались с ним по полной программе. У них ничего нет на толстяка. А продержали его в тюрьме лишних три недели. Ну да ладно. Наш брат возвращается. И мы готовимся его встретить, как положено. Все, что Бобби любит! – Клей указал на пакеты с едой и ящики с выпивкой на барной стойке. – Он до сих пор не может забыть, как ты угощала нас в Индиан-Хиллс.
Черт, Клей! Зачем ты это сказал?! В свой первый день на новом витке дороги мне так не хотелось разговоров о том визите Детей анархии в Неваду.
Клей и сам понял, что сказал то, что не надо было. Но только покачал головой.
- Милая, ты как? Держишься? – спросила Джемма, приобняв меня за плечи.
Возможно, Джемма действительно сочувствовала мне. Кто, как не она знала, что на дороге случаются трагические повороты. Но ее сочувствие почему-то давило.
- Это Эйбл? – Я сделала шаг к детской коляске. Было и так понятно, что это сын Джекса, внук Джеммы. Я спросила только для того, чтобы разрядить повисшее неловкое молчание.
- Я – бабушка! Кто бы подумал.
- Как он? – Я слышала, что сын Джекса родился недоношенным. Перенес две операции, и провел несколько недель в больнице.
- Сегодня делали анализы - все в порядке! Только нужно чуток подкормить. – Джемма погладила малыша по животику.
- Тьфу-тьфу-тьфу! – Я постучала костяшками пальцев по деревянной столешнице. – Чтоб только здоровеньким рос!
- Спасибо! – Джемма улыбнулась. Ее улыбка была спокойной, ленивой и чуть холодной.
На голубеньком чепчике Эйбла красовалась нашивка со жнецом смерти, символом Детей анархии. Возможно, это совсем неплохо, что малыш уже знает свое место в жизни. Иногда его так трудно искать.
- Поможешь мне с малышом? – Спросила Джемма. – У меня столько дел перед вечеринкой, а Эйбл ничего делать не дает.
Подтверждая слова бабушки, малыш захныкал.
- Мой славный мальчик! – Джемма покачала коляску, успокаивая его.
- Конечно, посижу! – Я скорчила малышу рожицу. – Пойдешь ко мне на ручки, Эйбл?
Лукаво улыбаясь, Клей смотрел на меня, оглядывая с головы до ног, будто видел впервые.
- О, черт! Ты пробудила мою подростковую фантазию о няне!
Джемма рассмеялась.
- Пойдем, поиграем в няню, мой большой малыш!
Джемма прошла вглубь бара, к задним помещениям. Медленно. Приглашая Клея последовать за ней. Подмигнув мне, он так и сделал.

Члены ДА из других чаптеров стали подтягиваться к «Теллер-Морроу» едва лишь стемнело. Они выскакивали из тумана на своих байках подобно призрачным наездникам из старой песни.
Вечеринка началась еще до приезда Бобби. Из динамиков гремел «Motorhead». Парни пили пиво, закусывая только что пожаренным на огне мясом. Стриптизерша нервно дергалась у шеста, пытаясь двигать своим голым телом в такт тяжелому року. На других милашках[6], приглашенных специально для вечеринки, и шныряющих туда-сюда среди толпы байкеров, одежды было не намного больше, чем на стриптизерше.
Я пила пиво прямо из бутылки, и грызла пережаренную сосиску, облокотившись о биллиардный стол.
Рядом на клетчатом диване Пол-Мошонки тискал худосочную белобрысую милашку, всю в пирсинге. Он усадил ее себе на колени, гладил по неприкрытым коротенькими шортиками ляжкам. Блондинка увлеченно целовала Кипа, пачкая его губы помадой.
К дивану подошел Чибс, волоча на себе стриптизершу. Она повисла на нем, как пять минут назад висла на шесте.
- Поосторожней с ним, милая! – Сказал Чибс блондинке. Та перестала целовать Кипа, и вопросительно посмотрела на Чибса. – У него стеклянное яйцо. Смотри, не разбей.
Теперь блондинка перевела вопросительный взгляд на Пол-Мошонки.
- Не стеклянное, а хрустальное! – Пьяно улыбнулся Кип. – Я вижу в нем будущее своего члена.
Чибс рассмеялся. Его смех подхватили блондинка и стриптизерша.
- И как оно выглядит? – Спросил Чибс сквозь смех.
- Очень привлекательно. – Кип снова принялся целовать милашку, заползая рукой под ее красную маечку.
- Бобби приехал! – Крикнул кто-то.
Все, как по команде, бросились к выходу, побросав выпивку, еду, разговоры и милашек. Кип едва не опрокинул свою блондинку на пол.
Во дворе гаража, светя впереди себя фарами, стояла машина федералов. Бобби едва успел выйти из нее, как на него уже надели его кожанку с цветами[7]. Кто-то впихнул ему в руку бутылку пива. Все толкались и отпихивали друга, пытаясь пробиться к вернувшемуся «от дяди» брату.
- Бобби!
- Брат!
- Вернулся!
- Добро пожаловать домой!
Толпа ревела, гудела, свистела и аплодировала Бобби.
Федералы, доставившие Бобби в «Теллер-Морроу» не спешили уезжать. Они вышли из машины, и наблюдали за происходящим не без интереса. Клей развалистым шагом подошел к их казенной машине:
- Спасибо, что подвезли, агент Стайл! – Он улыбался своей лошадиной улыбкой, обращаясь к блондинке в деловом костюме. – Сколько я вам должен?
- Какие между нами счеты? - Она попыталась улыбнуться в ответ. Но это больше походило на гримасу отвращения. Я слыхала, что эта баба-агент крепко взялась за Сэм-Кроу. Под колпаком федералов оружейный бизнес то и дело давал сбой. Стайл рыла землю своим курносым носиком (который стал чуть менее симпатичным после того, как во время визита в тюрьму к брату Сэм-Кроу, тот приложил ее лицом об стол) в поисках любых зацепок на членов ДА, вознамерившись пересажать всех, и развалить клуб. А сейчас она ненавидела все, что тут происходило. С трудом скрывала злость от того, что ей пришлось выпустить из-под ареста Бобби. – Наслаждайтесь вечеринкой!
- Эй! Не хочешь задержаться? – Клей облокотился на федеральную машину. – Готов спорить, ты чудеса покажешь у стриптизерского шеста!
- Ты себе даже не представляешь! – Выдавила из себя Стайл, и села в машину. Клей ответил ей легким ударом по капоту.
- Бобби! – Толпа расступилась, пропуская президента к вернувшемуся брату. Клей с Бобби обнялись.
Я любила толстого Бобби. И была рада, что он не сел. Я и осталась на этой вечеринке, хотя мне было тут совсем не весело, только для того, чтобы поздороваться с ним. Но сейчас к Бобби было не пробиться.
Одной рукой Бобби обнимал Клея, другой – толстую рыжую бабу, похожую на бандершу из старых вестернов. Сосал пиво из стакана, который держал у его рта Джус.
- Таня? – Прихрамывая, ко мне подошел Пини.
- Пини! – Я обняла старика.
- Я рад, что ты теперь с нами, дочка! Сэм-Кроу присмотрят за тобой. Юрий может отдыхать с миром.
- Спасибо, Пини! – Я поправила кислородные трубочки, выпавшие из широких ноздрей старика. Наверно, я нечаянно потянула, когда обнимала его. Пини страдал эмфиземой, и постоянно носил с собой кислородный баллон. – Юрий всегда знал, что Сэм-Кроу можно доверять.
- Я скучаю по нему, дочка. Он был моим другом очень много лет. – Пини провел морщинистой ладонью по моему лицу, смахивая еще не выступившие слезы. – А ты держись! У тебя впереди еще долгая дорога.
Я кивнула, принимая сочувствие Пини. Он и сам многих потерял на своем пути. И тосковал по Юрию искренне. А совсем недавно, вслед за Юрием, погибла его невестка. Кто-то расстрелял фургон, в котором она ехала, ошибочно решив, что за рулем ее муж Опи, сын Пини. Ее убили выстрелом в голову. Она умерла сразу.
- Я слышала о Донне, Пини. Мне очень жаль! Словами не выразить, как жаль. – Любые слова соболезнования часто кажутся пустыми на фоне горя потери. – Я не знала Донну. Но знаю, как сильно Опи любил ее. - Пини потрепал меня по плечу, кивая. – Как он?
- Моему сыну чертовски хреново, дочка!– Пини вздохнул. - Он только сегодня приехал. Где-то ездил, пытался успокоиться. Но вернулся таким же, каким и уехал.
- Вы узнали, кто это сделал?
- Да. Сучий потрох из Майанов[8]. Его нашли сегодня. Только Опи не попустило ничуть. – В старчески слезящихся глазах Пини стояли тоска и усталость.
- Донну ведь этим не вернешь. – Сказала я, и тут же осеклась. Возмездие – неотъемлемая часть кодекса чести ДА. Ее необходимость нельзя ставить под сомнение.
Пини ничего не ответил мне. А только посмотрел как-то странно. Будто он знал то, чего я не понимала, но у него не было сил мне объяснять.
- Поеду я домой, дочка. – Произнес Пини через минуту. – Уложу детей спать. Нужно немного освободить Мери. Она и с Опи в детстве не могла справиться, а тут двое. – Он помолчал. – У жизни фиговое чувство юмора. Я ведь толком никогда не был отцом. А теперь на старости лет пришлось заменить отца внукам.
- Опи отойдет, и все станет нормально…
- Что за хрень? – Пини смотрел куда-то за мою спину.
Во дворе гаража что-то происходило. Светя перед собой фарами, стояла только что въехавшая машина. Мерседес, из очень дорогих. Из него вышли четверо мужчин. Странная компания. Один в костюме. Наверно, он у них за главного. Другие одеты попроще. Но покрыты татуировками. Держались на несколько шагов позади.
- Гараж закрыт! – Крикнул Клей, шагая им навстречу.
- Мы здесь не для ремонта машины. – Сказал Костюм. - Я слыхал, вы любите комачо. – Он протянул Клею прямоугольную коробку. Сигары.
Вслед за Клеем к машине подошли и другие. Чибс, Тиг, Джус, Кип: теперь они стояли у президента за спиной. Остальные байкеры тоже подтянулись, обступая незваных гостей плотным кольцом. Я стояла поодаль. В стороне, где меня оставил Пини. Но громкий разговор было хорошо слышно.
Предложенную коробку Клей не взял, спросив вместо этого:
- Ты кто такой?
- Просто заскочили дать вам небольшой дружеский совет. – Ответил Костюм. Его водитель сделал шаг вперед, поравнявшись с ним. У основания шеи, в открытом вороте белой рубашки татуировка нацистской свастики. Мне не понравились его глаза. Было в них что-то нездоровое. Чертов псих.
Свастика выбросил руку вперед. Я увидела, как Тиг плавно положил ладонь на пистолет за поясом. Но в пальцах у Свастики была визитка.
- И что за это за совет? – Клей взял визитку. И прочел вслух: - Итан Зобелль. Лига американских националистов.
- Это мой помощник Эй Джей Вестон. – Костюм указал на Свастику.
- Они - Белая ненависть. – Прошептал Джус за спиной у Клея. Тот едва заметно кивнул.
Зобелль сделал вид, что не услышал.
- Мы думаем, что для всех будет лучше, если вы прекратите поставлять оружие Девяткам и Майанам. – Сказал он просто. Будто и вправду просил починить машину.
Клей рассмеялся в ответ. Парни подхватили его смех. Они хохотали заливисто и в голос.
Отсмеявшись наконец, Клей произнес:
- Я понятия не имею, о чем ты вообще говоришь! Мы просто механики. И любители мотоциклов.
- Там один из парней Дарби. – Тиг указал Клею на татуированного бугая, стоящего за спиной у Вестона.
- Мистер Дарби – один из наших сторонников. – Ответил Зобелль.
- Дорогая тачка. – Клей сделал шаг к машине. – Офигенный костюм. – Клей обошел незваного гостя со спины, разглядывая. – Зубы все свои. – И Сэм-Кроу, и Белая ненависть напряженно наблюдали за каждым движением Клея. – Должно быть, на самой верхушке цепи питания у арийцев… - Клей обратился к своим парням, предлагая порассуждать вместе с ним.
- То, чем вы зарабатываете, касается только вас. – Начал Зобелль. – Я здесь не для того, чтобы выправлять ваши моральные ориентиры. Но это момент истины. Всем известно, что вы преступники. Но вы больше не продаете оружие цветным.
Тиг выхватил пистолет, который нежно поглаживал уже несколько минут.
- Хотите выстрелить в меня, мистер Трагер? Перед всеми этими свидетелями? – Сказал Зобелль, удерживая за руку Венстона, бросившегося было вперед.
Костюм неплохо подготовился. Изучил имена членов Сэм-Кроу. Я бы не удивилась, если он знает все, что можно найти в полицейских отчетах, и чем болтают люди.
Тиг опустил пистолет. Но продолжал смотреть в глаза Зобеллю с неприкрытой ненавистью.
- Слушай. – Медленно произнес Клей. – Я не знаю, что рассказал Дарби. И не знаю, что вообще тебе надо. – Он пожал плечами. – Но давай я кое-что проясню. – Теперь он выговаривал слова нарочито жестко. – Никто не смеет угрожать Детям Анархии! И никто не говорит нам, что мы можем, а чего нет. Ни черные, ни коричневые. – Он перевел взгляд с Зобелля на Вестона. – Ни белые!
Вестон молчал. Зобелль улыбался. Клей продолжал, обращаясь к нему:
- Так отчего бы тебе не заползти назад в свою клоунскую немецкую машинку, и не отвалить в город нациков? Потому что в следующий раз, когда ты мне на боты насцишь, он в тебя выстрелит. – Клей указал на Тига. – И мне плевать на то, сколько здесь свидетелей. – Тиг улыбался. Каждый, кто хоть раз сталкивался с ним, знал, что эта улыбка не предвещает ничего хорошо. Для Тига не существовало границ. Он был способен на все. Был готов кого угодно убить. И кого угодно трахнуть. Трахнуть, а потом убить. Или убить, а потом трахнуть. Без разницы. Единственной границей для Тига было слово президента. Привязанность ДА переросла у Тига в слепую безоговорочную верность Клею. И эта животная преданность была единственным человеческим, что осталось у Тига.
Помолчав несколько секунд, Зобелль произнес:
- Мой сигарный магазин открывается через несколько недель на главной улице. – Наклонившись, он положил коробку с сигарами на асфальт, у ног Клея. – А пока – наслаждайтесь.
И развернувшись, Зобелль загашал к машине в сопровождении Вестона и людей Дарби.
- Прошу прощения, мэм! – Вестон едва не сбил с ног Джемму, направляющуюся к Клею.
Тиг шел за немецкой машиной, пока та не покинула двор гаража.
- Отличная работа! – Чибс поднял с земли сигары, и всунул коробку в руки Клею.
Клей задумчиво разглядывал сигары.
- Кто это такие? – Спросила Джемма.
- Новые дружки Дарби. Не о чем беспокоиться.
Все потихоньку расходились, возвращаясь к вечеринке.
От толпы отделилась высокая фигура. Зашагала к припаркованным мотоциклам. Свернула за угол.
- Поговори с моим сыном, Таня. – Проговорил снова подошедший ко мне Пини, и махнул рукой туда, куда ушла только что фигура. – Может он все-таки вытащит голову из задницы…

Опи я нашла на заднем дворе, сидящим на ступеньках лестницы на второй в помещения над клубом.
- Привет, Опи! – Сказала я, поднимаясь на несколько ступенек.
- О! Привет! Я и не знал, что ты приехала!
Опи потушил сигарету о стену. Привстал, чтобы обнять меня, но тут же неуклюже плюхнулся на ступеньку. Наверно, от выпитого.
- Я слыхала, ты сам только сегодня вернулся. – Я наклонилась, что сесть рядом с Опи, но он меня остановил:
- Не садись! Лестница холодная. – Не вставая, он снял свой кожаный вест. Расстелил его на ступеньке, и жестом пригласил меня сесть. Мне было немного странно, что Опи положил свою байкерскую куртку с цветами на лестницу. Но если он так сделал, значит, это не уязвляет уважения эмблемы клуба.
- Опи, мне рассказали про Донну. Я тебе очень-очень соболезную. – Нет в мире слов, что способны облегчить чужую боль. После того, что рассказал Пини, мне хотелось достучаться до Опи. Найти способ сказать ему, что есть люди, которые чувствуют его боль вместе с ним. А еще мне было не по себе от того, что я сама не готова была принять сочувствие, которое мне сегодня пытались выразить другие.
- Спасибо, Таня. Я ценю. – Голос у Опи был бесцветный, будто не живой.
- Как ты сам?
Опи натянул свою черную вязаную балаклаву[9] на уши.
- У меня все в порядке. – Он не смотрел не на меня, а куда-то в сторону. Бессмысленный взгляд в пелену тумана, в вечерней тьме превратившуюся из молочно-белой в грязно-серую.
- А дети как, Опи?
Он провел рукой по бороде. Помолчал. Потом заговорил, медленно, произнося несколько отдельных слов, замолкая, и через несколько секунд продолжая снова.
- Когда я с ними… мне еще больнее. Я не знаю… что им говорить… Мне снова… сняться кошмары… Будто я снова в Чино[10]… Море насилия… Просыпаюсь с облегчением… Почти минута… уходит на то… чтобы осознать… что я дома… Сижу в детской… в кресле… А Донна… не ждет меня в постели… Я… один…
- Ты не одни, Опи. – Тихо проговорила я.
- Я ценю. – Так же тихо ответил он, и отвернулся.
- Гада нашли? – Спросила я, хотя и так уже знала ответ.
Опи снова принялся поправлять балаклаву, натягивая на уши поглубже.
- Да… Сегодня… Я сделал все как нужно… Но… знаешь, что?.. Стало только хуже… Несколько недель… я только и жил тем… что убью суку… Выстрелю ублюдку в голову… А теперь… даже этого не осталось… Одна пустота… - Опи повернулся ко мне. – И знаешь, что еще?.. Донна… Ведь ее не вернуть…
Странно, но Опи сказал то, что и сама совсем недавно сказала Пини. И мне нечего было ответить сейчас. Я попыталась обнять Опи за плечи. Он был выше меня больше чем на голову. Получилось глупо.
- Синк, ты? – Спросил Опи в размытую туманом темноту. Я не сразу заметила появившийся из-за угла силуэт.
Силуэт пробурчал что-то похожее на «Простите», и развернулся, готовый уйти, откуда пришел.
- Синк! – Позвал его снова Опи. Он встал со ступенек. – Извини. – Сказал он мне, и спустился вниз.– Я хотел сказать тебе… Прости, что меня не было, когда тебя принимали.
Я встала вслед за Опи, и, подняв с лестницы его куртку, спустилась вниз.
- Никаких проблем, Опи! Правда. Я все понимаю. – Голос у Синка был низкий, гортанный, чуть с хрипотцой. Сам он был высоким, не ниже Опи. Широким в плечах. Под кожаным вестом только белая футболка, несмотря на вечерний холод и туманную сырость. Я всегда смотрю на мужские руки. У него руки мускулистые. Крупные ладони с длинными пальцами.
- Я рад, что ты с нами, брат! – Сказал Опи.
- Аминь!
Я заглянула Синку в лицо. Красивый. Тяжелый подбородок, широкие скулы. Высокий лоб. Кажется выше от того, что он бреет голову. Смотрит исподлобья. Но взгляд не тяжелый. А какай-то грустный. Цвета глаз в темноте не разобрать.
Опи и Синк обнялись. Мне нравилось, как обнимались эти парни. Крепко, ударяя друг друга кулаками в спину.
- А почему такое погоняло – Синк[11]? – Я протянула Опи его куртку. Непонятно, к кому я обращалась. Вроде как к ним обоим.
- Я сидел в камере смертников. – Как страшно. Наверно самое страшное, что может быть - сидеть и ждать собственной смерти. Странно, но эти парни, почти все из них, приходили в клуб, для того чтобы их путь в этом мире стал легче. Но ни у кого из них он не был легким. – А ты из Невады, верно? – Спросил меня Синк своим хриплым голосом.
- Да. – Я кивнула. Он приезжал в Индиан-Хиллс в тот памятный визит ДА в Неваду. Тогда я видела его впервые. И он, кажется, был еще без цветов.
- Хорошо, что ты приехала… - Синк потер бритую голову. –Я не помню, как тебя зовут… Прости…
- Таня. – Я протянула ему руку.
- Линкольн. Линк. – Его ладонь была шершавой и крепкой, как железо, с которым он работал. Именно про Линка рассказывал Джекс, что он механик, каких не сыщешь.
- Синк, покажи наколку! – Попросил Опи.
Линкольн снял кожанку, и повесил на перила лестницы. Затем стянул майку. У него была широкая мускулистая грудь. Кубики мышц на животе. С правой стороны под ребрами шрам. Круглый, определенно это пуля. У меня кольнуло сердце, когда я подумала о том, как это было больно.
Татуировка со жнецом смерти, символом ДА, занимала все правое плечо Линка, до локтя.
- Ты на плече наколол?[12] – Произнес Опи, то ли спрашивая, то ли утверждая.
- Сам не знаю, почему. Вроде как просилось на руку. – Линк потер бритую голову. – Клей разрешил…
Я украдкой рассматривала руки Линка, покрытые чернилами татуировок. На левом плече был наколот череп, проткнутый кинжалом. Из черепа выползала змея, и обвивалась вокруг рукоятки. Из-за бугров бицепсов под кожей казалось, что череп подмигивает.
- А это откуда? – Опи указал на правое предплечье Линка - руки скованные кандалами, держащие нож. Шрам от локтя к запястью будто ломал наколотой руке пальцы.
- Это мне накололи в Марион[13]. В первую ходку. Я был та еще рвань.
- Где это – Марион? – Спросила я. Хотя больше мне хотелось спросить, почему Линк так безжалостен к себе.
- В Иллинойсе. – Ответил он. - Я ж сам с Чикаго.
- А у меня сувенир из Чино. – Опи, как и Линк только что, снял кожанку и черную рубаху, надетую на голое тело. Он был весь в чернилах. Грудь и спина, шея, плечи и руки. Опи поднял вверх левую руку, открывая череп на весть бок. – Для симметрии с этим, первым. – Он ткнул пальцем в точно такой же череп справа.
- А мне вот эта нравится! – Я показала на изображение женщины с ангельскими крыльями на левом плече Опи.
- Это я сделал, когда познакомился с Донной. – Сказал он тихо. И сразу поник.
Положение спас Линк:
- Это круто, брат! – Он сделал широкий жест рукой, и показывая на все наколки Опи одновременно. – А у меня еще куча места.
Кроме наколок на руках, у Линка был только темный силуэт несущегося быка с правой стороны на груди, чуть пониже ключицы.
- Не беда! Мы исправим! – В бороде Опи пряталась улыбка.
- Эй! Мужики! Что за стриптиз?
Это был Джекс.
- Я все сделал, брат! – Он подошел к Опи, и слегка кивнул ему.
Они обнялись. Опи вцепился кулаками в вест Джекса.
- Спасибо, брат! – Проговорил он.
В этих суровых парнях было что-то невыразимо трогательное. Наверно, дело все в том, что они друг за друга горой. Опи отсидел за клуб. Долгих пять лет в Чино. А Джекс сделал для него сегодня что-то очень важное. Настолько важное, что, я готова поклясться, я видела в глазах Опи слезы. Они при малейшей угрозе бросались защищать друг друга, помогали, не задумываясь о цене. Между ними не было счетов. И мой приезд сюда сегодня тоже был данью непреложному закону помощи брату, даже если брата больше нет в живых.
- Все в порядке, Синк? – Джекс похлопал Линка по плечу. Тот кивнул в ответ.
- Таня! Приехала!
Я неловко протянула Джексу руку, здороваясь. Он сжал мою ладонь, и, притянув меня к себе, обнял, похлопывая по спине.
От этого объятья меня будто совсем зажало изнутри. Я не ожидала такого. Именно Джекс предложил мне переехать в Чарминг. И это был нужный мне поворот. Потому что мой прежний путь зашел в тупик. Но сейчас было так тягостно, что я подумала, а правильно ли я поступила, что свернула на Чарминг. И дело было вовсе не в том, что я затаила злобу на Джекса. В том, что случилось в Индиан-Хиллс, не было его вины. Я не держала камень за пазухой. Но в чем тогда дело, я не могла пока понять.
Джекс тоже почувствовал эту неловкость. Выпустив меня из объятий, он переминался с ноги на ногу. А потом сказал с напускным весельем:
- Ну, так что, хочешь посмотреть мои?
И не дожидаясь ответа, снял кожанку, а затем футер вместе с футболкой.
Чернил у Джекса было меньше чем у Опи. Символ ДА на всю спину. На груди с левой стороны над сердцем большими буквами «Эйбл».
- Это мой сын! – Сказал Джекс, увидев, что я рассматриваю наколку.
- Я видела его сегодня. И даже потискала немножко. – Я улыбнулась, вспоминая, как играла с Эйблом, пока его бабушка играла с дедушкой. – Чудный малыш.
- Самый лучший пацан на Земле! – Проговорил Джекс, натягивая футер.
Линк и Опи тоже одевались.
- Поеду я в натуре домой к пацану. – Джекс убрал растрепавшиеся волосы за уши. Они у него светлые, до плеч, любой бабе на зависть. - И ты, Опи, ехал бы ты тоже к детям.
Опи ничего не ответил. Только отвел взгляд.
- Синк, не в падлу, отвези Таню домой к Таре. – Попросил Джекс.
- Да чего там… Только в кайф. – Линк потер бритую голову.
Джекс развернулся, и зашагал к парковке, где в рядок стояли мотоциклы. Почти скрывшись за углом, он обернулся и крикнул: - Бывайте, мужики! Таня!
- Ну, что, поехали? – Линк направился в сторону стоянки, туда, куда только что ушел Джекс.
Опи пошел за ним. И я следом.
Мотоцикл Линка немного отличался от остальных. Он казался выше от того, что переднее колесо не так сильно отставлено вперед.
- Он немного другой. – Сказала я.
- Это старый FXR[14]. Восемьдесят второго года. – Ответил Линк.
- Синк сам его восстановил. – Сказал Опи, с какой-то гордостью, что ли.
- Купил его у одного чувака из Юкайаи. – Подхватил Линк. - Он держит джанк-стор. Этот боров[15] просто стоял и ржавел за каким-то гаражом. Пришлось с ним повозиться. Зато теперь бегает.
Я провела ладонью по бензобаку. Пальцы сразу стали черными. Дорожная пыль от туманной сырости превратилась в грязь.
- У тебя куртка есть? – Спросил Линк.
- Нет.
Он потрогал рукав моей кофты.
- Замерзнешь. – Он нахмурился. Затем, наклонившись, достал из седельной сумки ветровку, не сложенную, а просто смятую. Тряхнул ее, разворачивая. Ветровка обдала Линка, и меня, и Опи облаком пыли.
Линк протянул куртку мне. Она была похожа на военный бушлат цвета хаки. Но такая грязная от набившейся в седельную сумку дорожной пыли, что я замялась.
- Надевай! – Линк развернул ветровку, предлагая мне всунуть руку в рукава. – Не хочу привезти Таре замороженную курицу вместо тебя.
Я послушно всунула руки в рукава. Мне нравилась грубоватая забота этого парня. Пришлось встать на цыпочки. Он держал куртку слишком высоко.
Бушлат оказался огромным. Плечи сползли ближе к локтям. Рукава болтались, чуть ли не колен, как у Пьеро.
- Оп, есть шапка[16]?
Опи кинул Линку шлем. Тот поймал его на лету. И нахлобучил мне на голову вороненую каску, застегнув ремешок под подбородком. Голова сразу стала тяжелой. Линк одобрительно похлопотал по шлему. Легонько. Но похлопывание его тяжелей ладони отозвалось в моей голове звонким эхом.
- Счастливо, сестренка! – Попрощался со мной Опи.
- Береги себя, Опи! – Улыбнулась я ему. – Линк, а где твой шлем?
- Я езжу без шапки. – Ответил он.
- Почему?
- Видел однажды парня, который разбился и переломался весь. Лежал парализованный. Не хочу потом просить, как он, чтоб меня кто-нибудь пристрелил.
Наверно я побледнела, потому что, увидев мое выражение лица, Линк поспешил сказать:
- Не боись! Довезу тебя целой! И невредимой. – Он оседлал байк. Убрал боковую подножку, поддев ее носком ботинка. – Бывай, брат! – Он помахал Опи на прощанье, и протянул руку, чтобы помочь мне сесть.
- Запрыгивай, детка! – Линк облизал губы кончиком языка.
В этот момент я почувствовала, будто бабочка взмахнула крыльями у меня в животе. Прямо под ложечкой. Чертовски захотелось стать деткой этого парня. Я смотрела на Линка, облизывая губы, как он. И заставляла память прокручивать его хриплый гортанный голос, произносящий «детка». Будто примеряла эту «детку» на себя.
Опи переводил взгляд с Линка на меня и обратно. Потом кашлянул. Я очнулась.
Подойдя к байку вплотную, я взяла крепкую руку Линка, и, опершись на нее, перебросила ногу через седло, усаживаясь. Обхватила его за торс.
- Держись крепче! – Проговорил Линк, чуть повернувшись ко мне, и похлопав меня по руке своей тяжелой от массивных серебреных колец ладонью. – Взлетаем, детка!

[1] Дети Анархии.
[2] Полное название клуба Детей анархии Чарминга - Sons of Anarchy Motorcycle Club, Redwood Original. Сами члены клуба часто называют себя SAMCRO, или Сэм-Кроу.
[3] Местное отделение клуба
[4] Специальное помещение, примыкающее к клубу, где еженедельно проходят совещания членов братства.
[5] Жена или постоянная подруга члена клуба
[6] Девушки, специально приглашенные на тусовку, и доступные для всех членов клуба
[7] Эмблема клуба, нашитая на спину кожанки. Символ принадлежности байкера к клубу, священная вещь.
[8] Враждебный ДА клуб байкеров-латино-американцев, с которым было заключено короткое перемирие.
[9] Шапка-подшлемник.
[10] Тюрьма в Южной Калифорнии.
[11] Утопленник.
[12] У старшего поколения ДА (Клей, Тиг) жнец наколот на плече. У более молодого (Джекс, Опи) татуировка на всю спину полностью повторяет цвета на кожанке
[13] Тюрьма в Иллинойсе.
[14] FXR Super Glide – одна из моделей Harley-Davidson
[15] Hog (Боров) – мотоцикл Harley-Davidson.
[16] Шлем.